Это не попытка продолжить вечный спор "Какой нож нам нужен", который шел, например, в "Солдате удачи" минимум два года. Это, скорее, попытка системного анализа, где и что можно взять готовым, вместо того, чтобы в сотый раз выдумывать велосипед с квадратными колесами.

     В любой области знаний есть свалка "хорошо забытого старого", в которой, если покопаться, можно найти много полезного. Если повезет, конечно. Но рыться в старых запасах полезно, чтобы поминутно не изобретать велосипед. Старая патентная документация до сих пор полезна новым изобретателям, - хотя бы тем, что может объяснить ход мысли давно умершего разработчика. Что уж говорить о достижениях технической мысли многовековой давности, которые применяются до сих пор.
     В первую очередь к такому "живучему антиквариату" относится холодное оружие и шанцевый инструмент, разрабатываемый до сих пор для силовых ведомств. При всей эффективности кинжального огня из автомата, спрос на ножи и тесаки не падает. Сколько колюще-режуще-рубящего железа разработано только в последнее десятилетие XX века - уму непостижимо. А казалось бы, бери готовые, за сотни лет отшлифованные идеи и применяй. Но нет. Проще выдумывать все заново, закачивая лишние деньги в разработку.
     Рискуя навлечь на себя массированный огонь критики, утверждаю: все, имеющее рукоять и стальной клинок, уже единожды было изобретено, и большая часть - еще в бронзовом веке. Когда жизнь человека зависела в немалой степени от надежности его холодного оружия, поиск идей и технологий шел куда интенсивнее, чем сейчас. В результате, как ни крутись современные дизайнеры, они никак не смогут выйти из круга решений, разработанных во времена бронзовых мечей и кожаных доспехов. Единственное достижение XX века - сопромат, позволяющий теоретически обосновать рациональную форму, найденную когда-то "методом тыка", да новые сплавы, увеличившие износостойкость.
     Дизайнер - он стоит дороже, чем архивариус. Кто сейчас вспомнит, как устроена критская бронзовая кираса? Фирма "Дюпонт" выпускает кевларовые бронежилеты с устройством плеч, прямо копирующим ее бронзовый наплечник. Фирмы выпускают много интересных ножиков для гражданских пользователей, один другого страшнее, почти все кинжалы. Кого-то заинтересовал пятисотлетний опыт эксплуатации кинжала как оружия самообороны в средневековых европейских городах - какая форма клинка оказалась самой рациональной, какие габариты эфеса, какое крепление ножен? Нет. Проще, наверное, ломать голову, перебирая формы, разработанные с нуля. А надежда на то, что клиент сам знает, что ему заказать - просто ожидание умного дяди, который придет и все объяснит. А нет его. Умный дядя сам учился в той же школе, и мыслит теми же штампами плохого боевика.
     Исторический опыт хорош хотя бы тем, что это бесплатная статистика боевого применения образцов, без затрат на изготовление пробной партии, снабжение ею контрольной группы, опрос пользователей и обработку опыта. В нашем случае нужно только думать, сразу перейдя к последней ступени. Даже обобщение опыта уже сделано без нас: в Европе учебники по фехтованию, обобщающие боевое применение самого разного оружия, от кинжала до двуручного меча, появляются с XII в., что гораздо доступнее и ближе, чем таинственные трактаты по ниндзюцу и кунфу, на святой вере в которые воспитан едва ли не каждый второй армейский рукопашник. Не тогдашних мастеров вина, что Европа поставила на огнестрельное оружие и с XVIII в. загнала холодное на периферию конструкторской мысли. Даже теперешнее оживление на рынке "дамаска" и "булата" не в счет - до тех пор пока клинки остаются авторской продукцией художников, а не массовым производством для нужд боя. Это, скорее, не возврат внимания к холодному оружию, сколько давно идущий рост интереса к старине вообще, со всеми псевдоисторическими клюквами.
     Получается интересная тенденция, кстати, тоже не вчера начавшаяся, идущая весь XIX век: как только непосредственное выживание на поле боя перестало зависеть от холодного оружия, и оно стало также статус-символом и инструментом, за его разработку берется кто угодно. Результат известен всем, его еще классики расписали во всех подробностях, что получается, когда пироги печет сапожник, а сапоги тачает пирожник. Каждые пятнадцать-двадцать лет XIX века принимается новый образец палаша и новая сабля, без осмысления, чем был плох старый образец и хорош новый. Ни одного интересного армейского ножа до II Мировой войны, хотя производители финских ножей дорастали до звания "поставщик двора Его Императорского Величества" (высшая степень качества в царской России). Америка на рубеже XVIII и XIX вв. разрабатывает боуи, который гораздо больше оружие, чем инструмент, причем хорошее оружие. В России казаки-пластуны ходят с кавказскими кинжалами, а остальным, вроде бы, боевой нож и не нужен. Первая Мировая показала, что это не так, но все-таки окопного холодного оружия в России сделано не было. Валентин Катаев в одной из книг роняет факт, где-то срисованный с натуры: для траншейного боя приходилось укорачивать вдвое офицерскую саблю, или всеми правдами и неправдами добывать морской кортик. В советское время лучше не стало, ведь так часто поминаемый "нож разведчика" (девичья фамилия - финский нож) морально не мог устареть по единственной причине: классика не стареет.
     Интересно, что как только начинается серьезный спрос на оружие рукопашного боя - сразу же готовые образцы задвигаются в дальний угол, и люди просто идут в полковые мастерские сделать то, что действительно нужно, восстанавливая хорошо забытое старое. Примерно так, по идее, появлялись траншейные ножи Первой Мировой. А австрийцы, когда подперла нужда, тут же вспомнили, что для противодействия лезущему на тебя англичанину или русскому нет ничего лучше удара по голове, и возродили средневековый моргенштерн, насадив на черен что-то вроде большой втулки с шипами. Пехотная лопатка, которую в то же самое время стали применять в рукопашной, была насажена на черен точно так же, как средневековая алебарда, через трубку с длинными накладками. (Попробовал бы кто-нибудь обороняться той "лопаткой", которую предлагают теперешние военные магазины, насаженным как лопата для копки картошки.)
     Чуть позже, ко II Мировой, английский нож Файрберна-Сайкса, инстинктивно или сознательно, копировал средневековый стилет. Может быть, поэтому получилась на редкость удачная форма, которую не удалось испортить ни одной "модернизации". Сейчас идет бурное производство самых разных железок, которые иногда назвать боевым ножом необычайно трудно. Стилистика этих предметов упорно привязывается к трем основным моделям: финке (НР-43 и клоны), саперному тесаку (ОЦ-90 и прочие тупоконечные зазубренные обухи) и заморскому мачете, с легким уклоном в сторону непальского кукри, модного, похоже, в некоторых спецназах. Есть, правда, пословица: "из-за деревьев леса не видно". Давайте посмотрим, господа, может, что называется, гражданский консультант что-то накопает в том самом историческом опыте.
     Так что же нужно человеку, у которого кончились патроны в схождении в упор, или когда нужно тихо кого-то убить, или когда нужен удобный инструмент? "Штык-ножницы" от АК как серьезное оружие отпадает, все знают почему. Начнем танцевать от печки. Для чего нужен нож в рукопашном бою? Для удара на поражение, обычно колющего, хотя иногда удается сделать режущий или рубящий. Параметров, определяющих удобное колюще-режуще-рубящее оружие, не очень много, их достаточно просто задать, опуская экзотику типа высосанного из пальца применения в качестве "самостраховки на льду" (там, где приходится ходить по горному склону, лучше не экономить на альпенштоках, как показывает практика тех же "зеленых беретов"), или.компаса в рукояти.
     Итак, нож должен быть с удобным клинком - не очень коротким (не менее ширины ладони), чтобы достать до сердца, не очень кривым (диктует единственный хват), не очень длинным (пропадает удобство удара в тесноте), не очень осложненным всяческими выступами (опять же, нужен разный хват), с удобным балансом (сказано на эту тему было много, повторяться не буду) и с удобной рукоятью - не скользящей в руках, с минимальной безопасностью от соскальзывания пальцев на клинок, без сильно выступающих деталей, мешающих перехватить оружие по-другому или даже способных травмировать кисть. "Вспарыватель" на клинке и пенал в рукояти относятся к архитектурным излишествам, которые, конечно, улучшают имидж разработчика, но пользы приносят сравнимо с пресловутыми пятым колесом и пятой ногой.
     Вспоминая опыт древности, можно сразу назвать навскидку несколько моделей, которые прекрасно подходят под условия. Это, во-первых, традиционный пукко, известный как финка. Но - финской, а не русской выделки. С тех пор, как его отдали на откуп уголовным дизайнерам, он оброс таким количеством "фенечек" и "примочек", не нужных ни для чего, кроме привлечения покупателя, что потерял первоначальную простоту и лаконичность идеального оружия-инструмента. У исходного образца даже не было выступающего навершия или загиба рукояти - зацепом для пальцев работало небольшое "брюшко" рукояти и легкая выборка сразу за ним, эту же схему успешно применяли те же Файрберн и Сайкс. Вспарыватель был чисто символическим, и нужен был лишь для удобства отделения шкуры. Притом, именно эта скромная форма стала той печкой, от которой плясали конструкторы как у нас, так и в других странах.
     Другая форма, почему-то смешанная в сознании с финкой, это боуи (bowie). Но боуи в XVIII в. делался сразу как оружие серьезной поножовщины, с возможностью применения как охотничье оружие, например, для обороны от медведя (правда, за всю историю зафиксирован один полулегендарный случай убийства медведя этим ножом). Боуи длиннее (длина его клинка приближается к полутора длинам рукояти, у финки клинок и рукоять примерно равны), имеет мощный упор для пальцев, а главное - у него другой профиль клинка. Обух ножа имеет очень длинный и пологий заточенный скос (около половины длины), причем без извращений в виде вспарывателя в форме крутой дуги, а прямая режущая кромка не образует одну линию с рукоятью, а слегка выступает со стороны пальцев, так что и без того неплохо отбалансированный нож получает легкое смещение веса вперед, усиливающее режущий и рубящий удар в прямом хвате. Таким ножом можно не только резать и колоть, но и защищаться от удара с помощью фехтовальных защит. Он, конечно, выпадает за габариты финского ножа, но все же гораздо меньше и удобнее большинства ножей для выживания. Напомню: те клонируют тот самый нож, который Сильвестр Сталлоне с мастером-ножевиком разработали специально для показа в кино, и лишь пошел в серию благодаря рекламе фильма "Рэмбо".
     Однако, боуи, как и многое другое американское, сам по себе лишь фантазия на тему идеи, пришедшей с эмигрантами. Если присмотреться к его профилю, то мы увидим, что он применялся в Европе за пятьсот лет до Джорджа Вашингтона. Я имею в виду старую, но незаслуженно забытую форму немецких однолезвийных кинжалов - Dolchmesser. Происходя еще от древнегерманских боевых ножей скрамасаксов, они унаследовали от них характерный профиль клинка - прямое лезвие и выпуклая спинка, плавно сходящая на острие. Мы, воспитанные на уже десятках "поколений, выбирающих финку", привыкли, что боевой нож должен иметь выпуклое лезвие, а между тем в Древней Руси, да и Европе в целом, очень много поясных ножей были именно такие - прямое лезвие и горбатая спинка клинка.
     Откровенно говоря, выпуклым лезвием в хозяйстве разве что кожу удобно кроить, а для точной резки кончиком выпуклая спинка намного удобнее, и не выворачивается кисть. Строгать прямым или чуть вогнутым лезвием тоже не в пример удобнее. Для боевого применения такой дизайн тоже очень кстати: при прямом хвате для колющего удара от себя не нужно выгибать кисть, а режущий удар сам себя заглубляет в тело. Будучи заткнут куда-нибудь без ножен, слегка вогнутый нож не прорежет ни голенище, ни пояс. Поэтому-то многие народы заигрывали с вогнутыми боевыми ножами, от ассирийцев и древних греков до турков с их ятаганами. Да, вогнутый клинок сильнее застревает в теле, если им рубить. Но мы-то говорим не об абордажных саблях, а о коротких, в пару ладоней, ножевых клинках.. Кстати, длина и вогнутость не мешает спецназам широко использовать, например, непальский кукри, общей длиной до предплечья (см. "Солдат удачи" №1 2000 г. "Иорданский спецназ"). А кукри, в свою очередь, повторяет дизайн русского подсайдашного ножа (XV в.), и греко-фракийско-кельтского тесака махайры, или фалькаты (XII-II вв. до н.э.), которая была в античном Средиземноморье рубящим оружием номер один. Интересно, сознавали ли авторы мачете "Бобр", что их детище никакое не мачете, а довольно откровенный перепев изделий древнегреческих оружейников?
     Так вот, немецкие долхмессеры все Средние века были основным легальным оружием самообороны, поскольку мечи носить в европейских городах было запрещено рано и сразу. Правда, раз уж основной формой работы у оружейников всегда было "чего изволите?", то, когда спрос на поясные ножи прошел, о долхмессерах благополучно забыли. А зря.
     Для более длинных клинков, приспособленных равно для рубящего удара, заготовки лозы и устройства лагеря, есть не меньшее, а, пожалуй, большее количество рецептов, которые "можно пойти и отоварить в ближайшей аптеке", ведь рубящий удар, наносящий большее шоковое воздействие, был одной из основных функций боевого оружия древности.
     Так, рубящие клинки делались не обязательно длинными, но обязательно -!- не прямыми и не ровными, чтобы использовать, кроме правила рычага, еще и особенности баланса изогнутого клинка. Самый простой колюще-рубящий клинок имел профиль веретена, причем ровно посередине расширение было у преимущественно колющих клинков (минус разработчикам тесака "Смэтчет", - впрочем, американцам простительно не знать истории), а у клинков, допускающих полноценный рубящий удар, оно было смещено к острию. Сравните профиль "Смэтчета" и профиль гоплитского меча, бывшего основным колюще-рубящим мечом средиземноморской фаланги.
     Более серьезно проработанный дизайн был у уже упомянутой махайры-фалькаты. Притом, длины в 50 см с лихвой хватало, чтобы применять ее в коннице. Тот же веретенообразный профиль был очень рационально изогнут, помогая как колющему, так и рубящему удару. Кулак был защищен кулачной скобой, которая и закрывала пальцы, и давала за что зацепиться ладони, вытаскивая засевший клинок.
     Кроме клинка, часто проблемы вызывает рукоять рубящего оружия. Как хочется изготовителю сделать простую цилиндрическую рукоять, которая так технологична и дешева! Как матерится пользователь, у которого клинок опять на пятом-шестом ударе повернулся боком, проскользнув в уставшей ладони. А между тем, ни одно нормальное рубящее оружие круглой рукояти не имело (ау, создатели "Бобра", ЛС-93 и НД-90!). У колющих клиночков - сколько угодно, при клинке шириной в палец. Никто не делал и квадратных рукоятей, которые тоже прокручиваются (ау, "Тайга" с хорошим клинком и ужасной рукоятью!). Обычное поперечное сечение рукояти - овал, слегка приплюснутый на концах. К тому же, не запредельная толщина - когда еле-еле сводятся кончики указательного и большого пальцев, о каком чувстве клинка может идти речь! Посмотрите толщину рукояти слесарного молотка - это оптимум, который превышать можно не более чем на пару десятых. Это все сабли, все мечи, все тесаки. Никто не хотел рисковать, хватая круглую рукоять - ценой случайного удара плашмя была жизнь. Это не говоря уже о таких тонкостях, как постоянное чувство ориентации лезвия, которое должно быть у каждого мастера боя на ножах. Каждый раз, когда рукоять оказывается круглой, почему-то оказывается, что либо оружие проектировал неуч, ни разу не пользовавшийся своим детищем, либо оно насквозь парадное, и к основному применению не предназначенное. Кстати, круглые сечения древка всяческих алебард ни о чем не говорят - двуручное оружие гораздо легче удержать в нужной плоскости. А те же китайцы и японцы частенько делали древковое оружие (даже посохи) граненым, для лучшего контроля.
     Для шанцевого инструмента, который имеет шансы стать боевым, кстати, все эти закономерности тоже остаются в силе. Вспомните, какой формы поперечное сечение хорошо сделанного топорища. Представьте себе, как удобно точно бить кувалдой, насаженной на круглый черен от лопаты. После этого решите, каково пользоваться круглой рукоятью ножа, с какой угодно насечкой и накаткой, если на руках обледенелые перчатки по случаю зимы. Кстати, опять пример из истории. В Столетнюю войну англичане применяли интересный вариант алебарды, с вогнутым лезвием и верхним краем топора, который загибался вперед. Называлось это изделие "билль" (bill), то есть клюв. И конечно, было на обычном круглого или граненого сечения древке. Но при том, был у них в армии и универсальный шанцевый инструмент, который сводился к лезвию билля на короткой рукоятке. Догадайтесь с одного раза, какое было сечение у этой рукояти? Правильно, какое угодно, но не круглое.
     Итак, "есть многое на свете, друг Горацио...", что можно уже сейчас воплотить заново, попросту отксерокопировав старую гравюру и отдав ее в цех. Вопрос лишь в том - нужно ли это кому-то. Гораздо проще накормить десяток разработчиков безнадежно уродливого тесака, чем загрузить работой одного библиотекаря. Интересно, хотя бы в отдел военной литературы "Ленинки" дизайнеры холодного оружия заглядывают?