Творческий вечер Михаила Щербакова в Политехническом Музее 20 сентября 1999 года. Начало около 19.15 [Заходит, садится. Апплодисменты.] - Добрый вечер. [Пауза] Даже не знаю, с чем поздравить пришедших. С хорошей погодой, или наоборот. [Пауза] Ну ладно. Как бы там ни было, открываю я свой сезон на том же самом месте, на котором закрыл предыдущий сезон несколько месяцев назад, с тем же приблизительно репертуаром, и, видимо, то есть, не исключено, что с тем же приблизительно составом аудитории. Хотя хочется надеяться, что в последнем случае я ошибаюсь. Каким-то образом, я не знаю, натолкалось в программу мою нынешнюю (это, кстати, по поводу репертуара) неожиданное количество чересчур давних и чересчур похожих между собой песен. Хотя, вроде бы, брал, как всегда, из папки, не глядя, наобум, а вот так как-то сложилось. Бог весть почему. Может быть, не исключено, опять-таки, отчасти потому, что накануне прочел я в журнале "Афиша" объявление о нынешней нашей с вами встрече. Этот анонс заканчивался словами: "В лучших традициях КСП." [Смех в зале] Думаю, что я внутренне вздрогнул и подсознательно поддавшись внушению как-то стал подбирать песни которые ну хотя бы в какой-то степени соотносимы с этими вышеуказанными пресловутыми традициями. Ну не знаю... Будем действовать. И постараемся анализировать происходящее по мере того, как оно будет происходить. ["Ничему не поверю, ничем не прельщусь..."] - И вдогонку к этому номеру на ту же мелодию, в той же тональности, практически с теми же словами следующее: ["Что отнято судьбой, а что подарено..." с дико длинным проигрышем в конце.] - Видимо, это такое, как сказать, наивно-жизнеутверждающее вступление было призвано не то чтобы... ну, если не оправдать, то как-то сгладить умудренную и возвышенную беспросветность всего последующего. ["Пес их знает, бродяг, для какой они пользы, бродяги..."] [Апплодисменты] - Нравоучительное сочинение под названием "Диктант". Нет, лучше бы: "Сочинение под названием "Изложение"". ["Профан по всем остальным наукам..."] [Апплодисменты] - То же самое, только персонаж меняется из ца... ну тоже, он, в-общем, царедворец, но пониже рангом. Ближе к шуту, чем к наставнику монарха. Прошу прощения [прокашливается]. Никак не откашляюсь... ["Пропаду ни за что, семь бед - один ответ..."] [Апплодисменты] - Не знаю, куда отнести следующий опус, могу только сказать, что, пожалуй что искреннее, чем этот текст никакой из моих текстов не передает моего излюбленного состояния души. ["У быка голова крепка..."] [Апплодисменты] [Нечто похожее на проигрыш из "Капитан бравый". Подстраивает гитару.] - Следующий номер старинный, без названия, без оглядки... без начала и конца... ["Помнишь, как оно бывало..."] [Апплодисменты] [Снова настраивает гитару.] - Ничто в природе... По мере того, как голос привыкает к пению, гитара отвыкает от игры. ["Дожил, изник в товаре..."] [Апплодисменты] [Привинчивает кападастр.] - Сейчас будут два таких обращения ко Всевышнему... Оба, как и водится, не по существу. ["О Боже, благодарствуй..."] [Апплодисменты] - Второе благодарение Господу выполненено в куплетно-разухабистой манере и чрезвычайно перегружено сентенциями. ["Слава тебе, Господи..."] [Как ни странно, но последняя строчка вызывает в зале смех. Апплодисменты.] ["Любовь, как истина темна..."] [Апплодисменты] [Снимает кападастр. Пытается настроить гитару.] - Ладно, настраиваться придется в антракте толком. "Завещание безумца". ["Спешите видеть небывалый номер..."] [Тут я запаниковал и стал переворачивать кассету. Комментарий насчет авторства музыки (или стихов?) потерян.] ["Что в чужом краю, что в отчем..."] [Апплодисменты] [Идет и берет записки.] - Заявки, как всегда, не оглашаю. - "Вот вы говорите, что никогда не выступаете на каэспэшных слетах, а двадцать пятого, что ли, числа, говорят, вы таки выступаете на американском каэспэшном слете. Это что же, низкопоклонство перед Западом?" [Последние слова со смехом. Смех в зале.] - Это слухи. Это слухи. - "Во время вашего визита..." - и потом, я ведь и на подмосковном слете выступал, и на калужском. Ну, правда, было это в прошлой жизни. Последний раз, наверно, году в восемьдесят четвертом, что ль, или пятом. - Такая длинная заявка... Знаете, я заявки учту, и что в состоянии я может повторю даже сейчас. Так, тут длиннейшее письмо, я его тоже прочту позже. Хочется время экономить. - "В какой день недели вы родились. Явно не в понедельник." А... Вы знаете, я только сейчас понял, что я всю жизнь не знал, то есть просто до сей поры даже и не задумывался, что может быть интересно, в какой день недели я родился... Я... Но я уточню! [Смех в зале.] Надо поднять архивы... - "Часто ли сменяются у вас состояния "Что до словес - язык не враг"" - это цитата из одного моего текста - "и "Язык на месте, а слов ничуть"". - Понятно, да, что в первом случае имеется ввиду хорошее отношение с языком, в смысле, таким, так сказать, средством общения, а не средством движения, а в другом случае - плохое, потому что как раз артикуляционные органы работают нормально, а вот слова - нет, просто тут понятно, что здесь игра значениями слова "язык". - "Верно ли, что в "Паже" и "Диктанте" рассказывается одна и та же история?" - Ну, имеется ввиду, наверно, то, что там во втором случае тоже пажа казнят. Пажа казнят, должен вам признаться, на каждом шагу. [Смех в зале.] Это уже даже не история. А так, в остальном, довольно разные, по-моему, сочинения. - Ну, тут предлагают "Сочинение с элементами изложения под названием "Диктант"". Надо обдумать. Хотя несколько громоздко. Не умещается, знаете, когда оглавление пишешь... мне всегда говорят издатели чтоб я сокращал названия до одного слова, лучше - до трех-четырех знаков. [Смех в зале.] - "Не снято ли еще табу с "Календаря"? Очень хочется услышать "Сентябрь", "Ноябрь"". - Вот это мой любимый вопрос, как, может быть, кто-то здесь знает. Имеется ввиду, что когда-то, давно, когда еще все было по-другому, и меня еще на свете не было, я тем не менее сочинил длиннейший опус из двенадцати песен под названием "Дорожный Календарь". И имел жуткую глупость помимо всего прочего, ну, вообще не надо было его сочинять, а я его еще записал на пленку. С тех пор прошло сто пятьдесят лет, и все мне поминают и поминают... Да тут никакого табу нет, просто не существует этих произведений, поскольку они не получились. Как бы я хотел, чтоб вы все взяли, и забыли про это. Ладно, остальные... я эти вопросы просто возьму, посмотрю их и минут через десять мы продолжим. Спасибо! [Уходит. Апплодисменты.] [Апплодисменты] - Значит, я просмотрел вопросы, посмотрел заявки... И то и другое, бывает простое, бывает сложное. Заявки попроще, некоторые выполню. Есть простые вопросы, такие, довольно распространенные, и на которые можно ответить односложно. Скажем: - "Михаил, кто из бардов ближе всего вам по духу?" - Окуджава, Новелла Матвеева и Юлий Ким. - "Кто вы по гороскопу?" - Овен. - Предлагают сообщить полную информацию о дне недели, в который я родился, при условии, что я назову число. Я и сам знаю число, и сам смогу эту информацию получить довольно скоро. Тут есть письмецо вот от, так сказать, коллектива киношколы с которой я был когда-то хорошо знаком... с которой, да? с которым, с коллективом. Хотя он наверно уже с тех пор несколько раз успел перемениться. Времени у меня, к сожалению, сегодня после выступления маловато. Поэтому разговора... и самое интересное, что я нахожусь сейчас буквально на чемоданах и уезжаю сначала в Петербург, а потом еще дальше. Если разговоридет о том, чтобы нам встретиться, то лучше это отложить на некоторое... на несколько более долгий срок. Но вообще - привет киношколе! - Есть сложные вопросы. Это когда просят рассказать о родителях, в какой хотел бы я проводить... провести свое земное существоввание, хотел бы я, чтобы после моей смерти организовали квартиру-музей [Хохот в зале.], и любимое кулинарное блюдо. Про музей мне понравилось больше всего, я бы, пожалуй, хотел. Потому что это было бы смешно. У человека, у которого никогда не было своей квартиры, после смерти появилась квартира-музей. [Смех и апплодисменты.] Вот спрашивают - где в Лос-Анжелесе вы будет выступать 26 октября. Зал, район города. Вопрос-то серьезный. Я, естественно, не знаю, не помню никаких адресов, я только могу сказать, что там же, где я все три раза выступал в этом... когда выступал в этом городе. Это здание русской православной церкви. Может... я не исключаю, что она одна в Лос-Анжелесе. Вот все, что я могу сказать. - "Как вы оцениваете творчество Умберта Эко [?]" - Слово "оцениваете" я пропущу, заменил бы его другим каким-нибудь. Я просто скажу, что мне чрезвычайно нравятся те два романа, которые я читал, такие, самые известные, сейчас, слышал, вроде бы какой-то третий, да? Я его еще не читал, с удовольствием прочту, когда будет время и возможность. - Так. Еще среди заявок была, где-то я ее уже потерял, такая странная заявка, что вот, мол, говорят, что в Израиле вы пели песню, посвященную городу Иерусалиму. Это не совсем так. Я эту историю много раз рассказывал, придется попросить прощения у тех, кто ее слышал, еще раз рассказать, чтобы привести в порядок вот этот вот испорченный телефон. В девяносто первом году написал я песенку про некий город. Стали поступать вопросы, после каждого исполнения: "Какой именно город имеется в виду?" Мои уклончивые ответы без имен собственных ни к чему не приводили, удовлетворения они точно не приносили спрашивавшим никакого. Вопросы повторялись и повторялись, пока, наконец, где-то в Израиле, не точно, что в Иерусалиме, может быть, в Хайфе, я разозлился, и на десятый вопрос ответил, что это, вообще-то, город про Иерусалим. Хотя я сочинял явно по московским настроениям девяносто первого года. И в Израиле не был до той поры... то есть и после этого еще пять лет не был. Вот. Реакция была, я бы не сказал, что жизнерадостная, у израильтян, однако вопросы как-то поутихли на эти темы. А затем, когда такой вопрос случайно повторился, например, в Петербурге, я призадумался, и сказал, что, пожалуй, к Петербургу это подходит не меньше, чем к Москве, а уж чем к Иерусалиму точно. С тех пор вот конкурс городов продолжается... и все больше и больше список участников... ["О город слез..."] [Апплодисменты] - А вот эту песню я точно сочинил в Нью-Йорке! ["Чепуха, чепуха, говорю тебе, все чепуха..."] [Апплодисменты] - По первой строчке следующей песни любители топографии поймут все... ["День-деньской жара в Москве..."] [Апплодисменты] - Так, ну долой географию... Хотя следующая песня и называется "Австралия"... [Апплодисменты] - Это все заявки пока... ["Мотор подъехал чужеземный, фиолетовый..."] [Апплодисменты] - "Читали ли вы книгу Мишеля Риофа "Па" [?]?" - Нет, не читал. [Вопрос-ответ очень быстро, без паузы, в зале смешки.] - "Не намерены [вздох "замученного человека"]... не намерены ли вы реабилитировать какие-либо ранние песни?" - Это как? [Смех в зале.] Не знаю... "Доктор, а можно меня в реанимацию?" Если серьезно, то когда-то, пожалев о двух-трех хороших, как мне тогда казалось ритмических или музыкальных композициях, в которых текст был отвратителен, я их переделал, приблизительно лет через десять после того, как они были придуманы. Я их немножко переделал, текст полностью, а кое-где и, значит, ритм, музыку. Но мне довольно быстро это надоело, что делает мне честь. - "Почему вас не бывает на Грушинском фестивале?" - Я вообще, домосед. И не люблю, когда много людей вокруг. "Судя по некоторым вашим высказываниям, вас дезинформируют... вас дезинформировали об этом мероприятии." - Нет, я информацию получаю из верных рук. - "Если я правильно поняла, рыба, хоть единожды, была вашей музой." [Смех и апплодисменты в зале.] Начало мне понравилось больше, чем финал. Там дальше: "Не подскажете ли какой породы сия рыба". - Нет, не подскажу. Не знаком я ни с рыбами, ни с музами... ни с породами. - Н-да. Тут автор записки перечисляет признаки, которые, как ему представляется, у нас с ним общие. Будь то, значит, здоровье, или там, общение со словесностью, или с математикой, с арифметикой, там, трижды три, семью семь, дважды два... Малоинтересно, кроме слова "архавизмы". Тут сказано: "Вы тяготеете к архавизмам, и я балуюсь". Пожалуй, пожалуй!.. [Сквозь смех зала.] - "Входят такие песни, как "Катамаран", "Пролив" в список тех, которые вы никогда не будете исполнять?" - "Пролив" не буду исполнять, а "Катамаран" с удовольствием пою только в составе дуэта. Потому что без дуэта он теряет всякий смысл. - "Скорбное бесчуствие - не самое плохое, что с нами может приключиться. Так жить можно." - [Пауза.] Вопросительного знака нет. - Спрашивают, почему я так волнуюсь. Знаете, так волнительно слушать собственные тексты в собственном исполнении!.. [Смех и апплодисменты] - Я только сейчас понял, действительно, как это иногда бывает полезно... Ну что... Чем нибудь пошутить... [Перебирает листы] Вот довольно странный номер, я давненько что-то не исполнял. Состоит из двух частей. Первую и вторую части его, соответственно, исполняют разные группы, вернее, первую, соответственно, исполняет группа представителей испанской музыкальной общественности, а вторую, соответственно, французской. Поют они в сторого определенной последовательности, то есть, когда заканчивают петь испанцы, вступают французы, оркестр при этом остается тем же самым. Ну, наверно, чтобы... только для того чтобы окончательно все запутать здесь, это произведение называется "Дуэт", что совершенно противоречит какой бы то ни было, а уж, скажем, музыкальной логике, там, музыковедческой логике - точно. [Первые аккорды.] - Какому бы городу посвятить эту песню, я задумался сейчас. Сейчас буду петь и думать... ["Сердцу все в Испании мило..."] [Апплодисменты] ["Не выхожу на связь, чернил в обрез..."] [Апплодисменты] ["Ах, ну почему наши дела так унылы!?.." - после первой строчки зал апплодирует] [Апплодисменты, чей-то крик "Браво!"] - Ну, как всегда, ничего кроме "Мерси" на "Браво!" не могу ответить. [Смех в зале.] Я в растерянности от обилия почты. Хочется регулировать ее приток. Щас буду регулировать! [Идет, берет почту. Среди почты достаточно большой сверток. Разглядывает. Смех в зале.] - Лучше б не регулировал. Тут написано "подарок". На всякий случай спасибо. Остальное короткое время, которое у нас осталось, вместе с аудиторией будем гадать, что там находится. - "Как вы относитесь к творчеству Бориса Виана [?]?" - Раньше очень нравилось, сейчас как-то немножко поохладел, но вот некоторые новеллы хороши... В-общем, скорее с большой симпатией, чем с малой. - "Не ездили ли вы случайно в католическую паломническую поездку Париж-Мадрид?" - "Не связан ли ваш отказ от старых песен... [горький смешок] с тем, что в них отсутствует та всеподавляющая мрачность, которая является неотъемлимой частью вашего [Остальное не слышно за апплодисментами и смехом]. " Не кажется. Не связан вернее, тут вопрос "связан?" Уже скучно, так скучно говорить об этом... Уж десять раз объяснил... Не понимают... [Интонации вызывают смех.] - Советуют песню про испанцев и французов посвятить Андорре. Зачем так близко к сердцу... испанские проблемы? Буду отвечать только на нечто серьезное... [Просматривает и игнорирует несколько посланий подряд, что вызывает смех в зале.] - Про Питер спрашивают. Завтра я буду, должен, во всяком случае, выступать в Питере, в концертном зале, что у Финляндского вокзала, прям на набережной Невы. Если лицом смотреть на вокзал, то по правую руку будет этот зал, прямо в первом же здании. Не советую, правда, туда ехать. Если кто-нибудь собирается из знакомых, хочу сообщить, что завтра поезда отменены из Петербурга, абсолютно все, в Москву, отменены до послезавтрашнего дня. Может быть кому-то эта информация окажется полезной... для кого-то окажется полезной. - [Читает.]Ничего не понимаю. А! "Где вы будете еще выступать в эту осень?" - Ну, это уже так, более-менее стало понятно. Несколько пунктов, во всяком случае, были оглашены. - "Как вы относитесь к стихам и песням Ирины Богушевской?" - Ну, о стихах там речь, по-моему не идет, в всяком случае я там, в тех трех песнях, которые я слышал, там стихов нет, там такой текст, то есть, да, но текст вроде и не слишком раздражительнный... раздражающий на слух, тем более с такой приятной мелодией, как правило... Так, нечто такое, приятное. Миленькое. - Спрашивают, где новая кассета... Пишем, пишем новую кассету... - "Верно ли, что у сцены сидит поэт Дмитрий Быков?" - Если еще не ушел, мне не видно... [Смотрит из-под руки в темный зал.] Да, сидит, вон он. - "Большая просьба передать находящейся в зале Светлане Виноградовой поздравления с дне рождения..." [Смех, апплодисменты.] Будем считать, что я передал. - Так, шуточки... - Ничего не понимаю. Настолько непонятно, что даже я не знаю, к чему это отнести. Может быть это ошибка... Может быть, не ко мне вопрос... - Тут говорят, что я сочинил в Москве песню, которую... про которую сказал, что сочинил в Нью-Йорке. Сочинял-то я ее во многих местах, просто в Москве, когда у меня появилось... свободный день, я ее дописал. И тут же исполнил тогда. - Кажется последнее, тоже про Питер... Или там еще одна? [Идет, берет записки, забирает с края сцены миску для записок. Смех в зале.] - [Видимо, на вопрос из зала.] В семь часов, традиционно, там. - [Реплика из зала "В шесть".] - А!? - ["В шесть!"] - Ну, по моему опыту в семь. [Смех в зале.] Не помню ни разу чтобы я там выступал в шесть часов, а с началом в восемнадцать я там давно и регулярно выступаю. - "Как называется песня, где земля вращается, и на каком она альбоме?" - Она на новом альбоме, который пишется. А называется она "Эпилог". - Так. Одну песенку заказную исполню, и одну, которую сам хотел. ["Волнуйся знахарь, о травах, почве, камнях, золе..."] [Апплодисменты] - И напоследок... Так... Не то нашел... [Перебирая шпаргалки] На какой последок?.. Этакая шансонетка сентиментальная... ["Не нарушать бы вихрю эту тишь..."] - До новых встреч! Спасибо! [Встает и быстро уходит.] [Апплодисменты] Время около 21.05